"Психолог", №33(273), Киев, 2007 г

интервью

Живу в Москве, где, в основном и работаю. Являюсь психотерапевтом, тренером и супервизором Московского Гештальт Института. Основное занятие - частная психологическая и психотерапевтическая практика. Веду также обучающие программы по гештальт-терапии и спецкурс «Психотерапия зависимого поведения, христианский подход». Возможно, важно отметить, что у меня помимо психологического, есть еще и богословское образование (я закончил Пастырско-богословский факультет Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета). А подготовку в практической области я получил в Московском Гештальт Институте, в котором и сформировался как практикующий психолог и гештальт-терапевт.

Гештальт на постсоветском пространстве оказался едва ли не самой востребованной школой психотерапии, популярность которой продолжает расти спонтанно и стихийно, без государственной поддержки и дополнительных материальных вложений. Почему это так? У меня есть на это насколько ответов, и я хотел бы поделиться ими.

Во- первых, свобода гештальта от идеологии. Это имеет свои корни, и отсутствие идеологической подкладки под гештальт-терапией неслучайно. Она начала создаваться фактически в тридцатые - сороковые годы прошлого столетия, когда ее основатель - Фриц Перлз - вынужден был бежать из Германии, пропитанной нацистской идеологией, которая противостояла идеологии коммунистической, в то время как Америка транслировала свои ценности. Для Перлза было важно сохраняя активную жизненную позицию не смешиваться с этими идеологическими воззрениями и не оказаться вовлеченным во вселенскую борьбу идеологий. В период предельной идеологизации, он опирался не на американскую культуру, не на германскую, которая стала нацистской. Он искал собственные ценности и старался жить в соответствии с теми целями и принципами, которые есть внутри, а не которые навязываются со стороны. Сейчас, когда на постсоветском пространстве рушится старая идеология, а новые навязываемые идеологии не принимаются, такая психотерапия оказалась востребованной.

Второй момент заключается в том, что структурированность разных школ, например, трансактного анализа, прекрасно подходит под регламентированную, «расчисленную» жизнь Запада и совершенно не отвечает тому социальному хаосу, который творится в наших странах. Прежде, чем структурировать, важно научиться жить в неструктурированной ситуации, ситуации абсурдной, меняющейся каждый день, причем оставаться устойчивым и чего-то добиваться. Ведь, несмотря на множество возникающих сложностей, пространство для маневров в жизни каждого человека сейчас есть. И здесь оказывается крайне уместной концепция творческого приспособления, являющаяся одним из основных принципов гештальт-терапии. Она описывает ситуацию, в которой у человека есть, во-первых, какие-то собственные потребности, во-вторых, некоторые знания и стереотипы поведения, и, в третьих, изменившаяся ситуация, в которой эти стереотипы не работают, потому что они в изменившихся условиях уже не удовлетворяют эти потребности. Основная задача и цель гештальт-терапии, определяемая концепцией творческого приспособления, заключается в том, чтобы, используя, с одной стороны, осознавание своих потребностей и, с другой, тот опыт, который есть, найти новое творческое решение.

Если в советское время структура общества задавалась из центра путем единой идеологии, даже семейные отношения четко регламентировались, то сейчас появилась значительная свобода. И когда она появилась, обнаружилось, что отношения люди строить не очень-то умеют. Т.е., возможно, умеют строить вертикальные иерархические отношения, но им остается в современной жизни не так уж много места. И когда, например, государственные власти пытаются вернуть такие отношения, в предпринимаемых ими шагах сквозит какая-то растерянность и беспомощность. Гештальт ориентирован на отношения, где предельной ценностью являются сами отношения. И гештальтисткая концепция честного ответственного и осознанного проживания отношений вполне отвечает запросам времени.

Теория гештальт-терапии сосредоточена прежде всего на том, что происходит на контактной границе человек-окружающая среда: как человек контактирует с окружающей средой, и как в ней он удовлетворяет свои потребности. Анализом причин поведения человека, его внутренней структурой, местом человека в окружающем мире классическая гештальт-терапия практически не занимается. Такой подход в психотерапии, акцентирующийся на видимом, явном (а не на углублении в причины вещей), признающий субъективность нашего восприятия мира и уважающий собственную уникальность, равно как и уникальность другого человека, называется феноменологическим. Гештальт-терапия, на мой взгляд, наиболее последовательно удерживается в рамках феноменологического подхода. В других направлениях - психоанализе, юнгианском анализе, процессуальной терапии и др. - есть некое учение о человеке, а раз так, то появляется определенная идеология школы, следовательно, в той или иной мере и психотерапевтам и даже их клиентам предлагается определенное мировоззрение, которое может совершенно не совпадать с их собственным. «Феноменологичность» гештальт-терапии защищает от подобных коллизий. В частности, именно поэтому в гештальт-сообществе можно встретить людей различных мировоззрений и религиозных взглядов, вполне понимающих друг друга на профессиональном психотерапевтическом уровне.

Это большое преимущество в нашем постоянно раскалывающемся и духовно, и политически обществе. Но в этом есть и определенная опасность. Те люди, которые не ограничивают сферу гештальт-терапии контактом, а ошибочно принимают ее за философию и образ жизни, понимают, подчас, только то, что жизнь человека состоит из удовлетворения своих потребностей. И как понимают, так и удовлетворяют. Становясь гештальт-терапевтами, такие люди быстро «ломаются» и эмоционально выгорают. С моей точки зрения, человек, желающий быть гештальт-терапевтом, должен большое время уделять, помимо гештальт-терапии, своему духовному и личностному формированию, для того, чтобы обрести внутреннюю устойчивость в пространстве человеческих взаимоотношений.

- Конечно, Фриц Перлз и многие его последователи совсем не являлись православными христианами. Но не в этом трудность. Православная традиция имеет глубокий опыт воцерковления, например, греческой философии, языческой по своему происхождению, византийского изобразительного искусства и т.д. На мой взгляд, применительно к психотерапии, вопрос ставится так: оставляет ли та или иная школа место действию Бога в психотерапевтическом процессе? Нам кажется, что в гештальт-терапии ответ положительный. Неслучайно одна из книг Ф. Перлза называется «Свидетель терапии». Терапевт присутствует при изменениях, свидетельствует об изменениях и своим присутствием помогает этим изменениям. А они происходят благодаря тому, что сам клиент в процессе работы становится более честным, включенным в происходящее с ним и ответственным. Эти базовые ценности гештальт-терапии - ответственность, внутренняя честность и включенность в происходящее - дают «пространство» для действия Бога и встрече с ним. Конечно, эта встреча может и не состояться, и самих этих ценностей недостаточно для того, чтобы человек был полноценным христианином, но все же это очень важное измерение духовной жизни в православии. Могу сказать по своему профессиональному опыту - гештальт-терапия может оказаться существенной опорой для православного человека, не подменяя, естественно, при этом его церковной жизни.

- Фриц был представителем европейской культуры и призывал не следовать за гуру, а опираться на собственный опыт. Его практическое знакомство с техниками дзен-буддизма - всего лишь незначительный эпизод в биографии, и это знакомство происходило тогда, когда гештальт-терапия уже сформировалась как самостоятельное направление в психотерапевтической практике. Да, он интересовался восточными духовными практиками, особенно в последние годы жизни в Исалене, но не следует преувеличивать их роль в гештальт-терапии.

А техники медитации, основанные на снижении активности сознания, чужды гештальт-терапии. Потому что базовый принцип в гештальт-подходе - это осознанность и в этом смысле сознание всегда включено и активно, т.е. все происходит на пике осознанности.

-Мне, действительно, довольно часто приходится бывать в Киеве - у меня здесь обучающие программы по гештальт-терапии. Кроме того, - поскольку приезжать приходится регулярно, - удается заниматься индивидуальной психологической практикой: консультированием и психотерапией. Я этому очень рад. По возвращении домой, с большой теплотой вспоминаю людей, с которыми встретился в Киеве, и сам город, жду следующей поездки.

Мне также интересно общение с православными коллегами. Похоже, что сейчас в Киеве имеются реальные возможности для развития христианской психологии и формирования профессионального сообщества православных специалистов. Мне самому, как православному человеку, это очень важно, и я благодарен Богу за возможность участвовать в таком интересном и значительном процессе.